Посиделки у Роси

Поездка началась замечательно: начиная с интереснейшего попутчика - человека, для сегодняшнего дня редкого - интеллектуального, начитанного с большим кругозором. Беседа получилась насыщенной, разноплановой – время исчезло, как невидимка, и не заметили, как путь моего собеседника закончился в Ярославле.

Конечно же, за беседой, я не увидела красот пролетающих за окошком, но зато с первой минуты путешествия оказалась в нужном потоке.

Мой попутчик рассказал две дивные былички из жизни своей мамы. Они на столько ярко передали суть сознания советского простого человека начала 50-х, что, как осколки зеркала, вобрали в себя и отразили дух и того времени и всего народа.

Вот сижу и думаю – приберечь ли эти былички для нашей газеты, или написать здесь?

Минуло 2 года... И вот, я снова еду на восток....

Как-то всё случилось неожиданно - книгу дописать к 150-летию со дня рождения двоюродного дедушки , Покровского Константина Доримедонтовича, не успела. Наверно, это как ремонт - его можно только прекратить, а не закончить. С каждой новой главой появляются новые открытия или намёки на них, и работа зависает на неопределённое время. Вот и сейчас, обнаружились следы двух дочерей Покровского и дело по его репрессии В Киевском архиве. А там 41 письмо личной переписки! И какая книга без- такого уникального материала? Вот и ждёмсссс результатов запроса....

А пока получила приглашение В Пермь на закладку памятной плиты на Аллее Доблести и Славы Покровскому К.Д. - организатору и первому ректору Пермского Университета!.

И так, я еду на Восток....

15.06.2018
На Аллее Доблести и Славы "зажглась" звезда Константина Покровского

На торжественной церемонии во время празднования дня города и дня России на эспланаде была открыта мемориальная звезда имени Константина Доримедонтовича Покровского, астронома, организатора науки, первого ректора Пермского университета.

На десятой церемонии открытия памятных звезд присутствовала внучатая племянница Константина Покровского Елена Савина. «Это была трогательная и волнительная церемония. Чтить память прошлого важно и для города, и для университета», — рассказала Елена Николаевна.

Диплом о заложении плиты ректору ПГНИУ Игорю Макарихину вручил глава Перми Дмитрий Самойлов. Кроме этого, в торжественной церемонии принял участие губернатор Пермского края Максим Решетников, главный федеральный инспектор по Пермскому краю Сергей Половников, председатель Пермской городской Думы Юрий Уткин, творческие коллективы, горожане и гости Перми.

Это уже вторая мемориальная звезда, имеющая отношение к университету. В 2016 году на Аллее Доблести и Славы была открыта звезда в честь столетия высшего образования на Урале.


На следующий день, 13 июня, в музее истории Пермского университета прошла открытая встреча с Еленой Савиной. Внучатая племянница первого ректора университета рассказала о неизвестных фактах биографии Константина Покровского, показала уникальные фотографии ученого и поделилась найденными семейными воспоминаниями. В ближайшее время Елена Николаевна планирует завершить работу над книгой о Константине Покровском и представить её широкой аудитории.

Константин Покровский возглавлял Пермский университет с 1916 по 1918 годы. Первый ректор изучал астрономию и был первопроходцем в этой сфере. Его «Звездный атлас» принес ему мировую славу. По учебнику профессора Покровского «Курс космографии» занимались в мужских и женских гимназиях. Научная работа «Путеводитель по небу», опубликованная в 1984 году, выдержала четыре издания и была удостоена премии имени императоров Петра Великого и Николая II.
http://www.psu.ru/news/na-allee-doblesti-i-slavy-zazhglas-zvezda-konstantina-pokrovskogo

П. Ильинский - Я пришла к поминальному камню, чтобы имя твоё прочитать…

Не, знаю, может быть, в этом и есть какая-то высшая правда жизни, природы, что время разрушает всё, а земля поглощает отжившие своё города, сооружения и человеческие могилы… Иначе, вероятно, такая крохотная наша планета усеялась могильными камнями и крестами, что некуда было бы ступить…

Но я не о том…
Я, о короткой человеческой памяти и того разрушительного неуважения к праху ушедших…

Да, простят меня те, кто читает этот «Путевой дневник» за такую грустную, и даже отчасти табуированную тему. Но слов из песни не выкинешь…

Увы, путешествуя по России, именно по России, за многие годы я насмотрелась, как легко мы уничтожаем старые захоронения, да и не только старые. Кладбище в Иркутске, где похоронен мой дед – уничтожено, кладбище на Семёновском озере в Мурманске, где похоронены мои родственники, превратилось в непроходимую заросшую чащу, хоть там есть даже мемориал погибшим. Может быть, только он и останется…Колумбарий на Востриковском кладбище в Москве являет неприглядную картину, с давно облупившейся побелкой и развороченными ячейками, забитыми мусором…

Часто думаю, а что будет, когда придёт моё время уйти? Кто будет смотреть за тремя могилами моих родителей и мужа? Некому…

Как-то недавно прочитала о законе «о погребении», который намереваются выпустить. Он меня поверг в ужас своим цинизмом и безжалостностью. Вот только кусочек из комментария: «Администрация кладбища не имеет желания благоустраивать их за свой счет, поскольку ответственность за захоронение несут родственники захороненного, но с другой стороны нехватка мест заставляет служителей ритуальных агентств искать выход из тупика, ведь на кону миллионы долларов, в которые оценивается ритуальный бизнес сегодня. Специалисты считают, что вопрос разрешения рекультивации – это вопрос времени, рано или поздно использовать земли давних захоронений все равно придется…»

В другом источнике прочитала, что создадут комиссии, которые будут признавать могилы бесхозными. Эксгумировать захоронение и перезахоранивать в общей могиле. Представляю, что это будут за комиссии, зная бессовестность современных работников похоронного дела! И представляю, что это будут за «поля памяти», если уже сейчас мне рассказывали местные люди в маленьких городках, что на старых кладбищах устроили танцплощадку, и порой из земли во время танцев выскакивают человеческие кости… А сколько новостроек выросло на старых кладбищах? Примеров можно много привести…

Встревоженная этим проектом, обратилась к работникам кладбища. Мне ответили, что закона пока нет такого, но, вероятно, скоро введут аренду земли на 15 лет - (это при том, что за землю уже уплачено при захоронении) - И, вообще, чего мол, вы волнуетесь, двадцать лет - большой срок и никто могилу двадцать лет не тронет, если на ней стоит памятник… А если не стоит? А если просто деревянный крест, который сгниёт за эти двадцать лет? А, если я по здоровью могу прийти только раз в году. А остальное время там безудержно поднимается сорняк, как будто могила бесхозная?

Хотела передать права владения захоронениями своей внучке. Но сказали, что это настолько сложно сделать, что замучаешься ходить по инстанциям…

Грустно, очень грустно от этой неприглядной картины…
Да и как-то не по-христиански эти проекты об эксгумации, а по сути, отправление праха на свалку…

Вот, и, посмотрев на старое Ильинское кладбище, укрепилась в правильности желания, уже ушедших из жизни моих близких, развеять их прах над местом, где каждый был счастлив, и, где никогда не ступит нога человека… Их желание выполнено…Родные могут приехать на эти места и поклониться… Светлая память… В нашей семье это, кажется, уже становится традицией… Пусть остаются дела наши, и, живы мы, пока жива память у наших потомков и близких…

Симонов Валерий Иванович привёз нас на своей машине к старому кладбищу. Да, и идти-то там было совсем недалеко, потому что оно когда-то существовало на холме как раз напротив собора.

Мы бы никогда не догадались, что здесь был погост. Валерий Иванович уже точно не помнил, где нашёл Субботинский могильный камень. Мы побрели в поисках по склону по пояс в траве и кустарнике, рассеявшись друг от друга на некоторое расстояние.

О том, что здесь когда-то были захоронения, можно было предположить по двум остаткам ржавых железных каркасов от небольших памятников, валявшихся, вероятно, уже совсем не на тех местах, где они когда-то стояли… И больше никакого даже намёка на могилы. Может, растащил народ памятники для каких-то своих нужд, может, время беспощадно разрушило даже камни до состояния пыли …

Мы не верили уже, что найдём нужный нам памятник. Но вдруг братец позвал нас вслед за Валерием Ивановичем. Он всё-таки нашёл!
Пришлось продираться сквозь плотные заросли кустарника между деревьев и под каким-то ворохом перепутавшихся веток мы увидели то, что искали…

Правда, подойти близко всем разом не удавалось – пришлось бы сначала вырубать просеку.
Надгробие представляло собой каменный пень, с боку которого была выбита надпись. Камень плотно зарос мхом, а надпись практически не читалась, стёртая ветрами и дождями столетия…


Надгробие показалось странным. Почему срубленное дерево? Что это – дань профессии умершего – лесоруб, столяр? Порывшись в источниках ещё до поездки в Ильинский, я узнала, что подобные надгробия известны очень давно и были широко распространены в своё время по всей России.

Появление в России ”моды” на такие надгробия увязывается с проникновением в страну учения масонов. Специалисты по русской архитектуре малых форм такое надгробие (если речь идет о конце ХVШ – первой половине ХIХ века) так и называют масонским, предполагая принадлежность людей, покоящихся под ними, к одной из лож.

До сих пор такие памятники можно увидеть на Донском кладбище в Москве, где много захоронений масонов.

Известный специалист по истории русской архитектуры Мария Нащокина (статья называется "Русский масонский сад") пишет:
"Аллегорический язык масонского учения предполагал такое же истолкование его символов и ритуалов. Сад масоны уподобляли Эдему, причем достижение Эдема являлось одной из целей морального самосовершенствования, поскольку само масонство уподоблялось райскому древу познания. (Неслучайно масонские надгробия часто делались в виде дерева с обрезанными сучьями). "

То, что принято называть ”масонским надгробием”, является, также, воплощением представлений о конце земной жизни (срубленный ствол дерева) как начале жизни праведного человека на Небесах.
Срубленное дерево-это символ конца земной жизни и начало жизни небесной.

Есть версия, что подобные надгробья ставили на могилы масонов, ушедших в молодом возрасте. Срубленное дерево символизировало рано оборвавшуюся жизнь, не успевшую дать ростки и плоды, но стремившуюся ввысь.


Дикий камень – символизирует непосвященного, но камень обработанный, гладкий – идеал духовного совершенства, к которому надо стремиться. Сочетание отполированных до блеска частей памятников с подробной имитацией грубой шероховатости древесного ствола – намекает на противоречивость человеческой натуры. Находящейся в постоянном выборе между добром и злом, между высокими идеалами (гладкая поверхность) и природной приземленностью (шероховатость, прожилки, сучья) и объединенный общим стволом (символ вертикали, единства всех начал, общности земли и неба).

Но есть и еще версии.

Это аналог мирового дерева - каменные памятники, распространенные в славянских землях с эпохи средневековья. Прототип родового дерева - пеньки предки и потомки. Или это символ, что умер последний представитель какого-то рода и "дерево родовое усохло".

Позднее подобные надгробья перекочевали повсеместно в народ, где возникли уже свои символы. Обрубленные ветки показывали количество осиротевших детей, оставленных умершим.

Братец уже имел опыт, и потому прихватил с собой всё необходимое: моющий порошок, тряпки, щётку и приступил к «реставрации» надписи.



Попытки «хором» прочесть надпись стоила больших усилий. Мы пытались с помощью мыльной пены высветить слова. Пробовали на ощупь распознать очертания букв.
С большим трудом удалось прочитать имя «Мария Николаева Субботина 1876 -1913 (или 1914 - неясно)» Далее шёл текст, который практически невозможно было прочитать, но смысл обычный для таких надписей.

Таким образом, мы поняли, что это надгробие могилы первой жены Михаила Петровича Субботина, фотографию которого мы увидели в музее на общем снимке служителей Строгановской вотчины.


Субботины: Михаил Петрович - дед дяди Володи Заболонкова, которого я не успела повидать в Перми; , Фёдор Петрович - мой прадед, Ольга Петровна (Смородская)- прабабушка братца Валерия, Семён Петрович – дед моих тётушек Поспеловых. Все они были родные братья и сестра. И эти 4 родственные ветви встретились в Перми. В Ильинском были 3 ветки, а 4-я, как раз та, чьё захоронение Субботиной мы нашли, приехали позже по нашим следам и поклонились той, кто продолжил их эстафету жизни.

Четыре ветки рода, потомков которых удалось разыскать и познакомиться.

Братец после поездки сообщил дяде Володе (Заболонкову Владимиру Ильичу) об этом памятнике. Он даже съездил в Ильинское. Но, к сожалению, Симонова Валерия Ивановича, который мог бы показать это место, не оказалось на тот момент на месте. И новых сведений о Субботиных выяснить не удалось. Но зато им показали фотографию семейства Петра Михайловича Субботина, что мы передали музею. И теперь мы можем быть спокойны, что она всё-таки попала в архивы музея, а не заброшена в какой-нибудь ящик за ненадобностью. Братец всё сделал правильно: не по дарственной оформил, а по акту передачи.

Итак, мы нашли надгробие Марии Николаевне Субботиной, урождённой Андреевой, дочери нижегородского мещанина. Что занесло её из Нижнего в Ильинское, сказать уже трудно. Но в 1901 году она вышла замуж в возрасте 25 лет. У них родилось три дочери, Вера, Мария и Софья. Софья родилась в январе 1913 года. А не во время ли этих родов скончалась Мария Николаевна Субботина? Уточнить удастся только, когда найдём метрические записи.

По неточным данным, у них были ещё дети, которые умирали в младенчестве.
Дядя Володя Заболонков – сын Марии Михайловны, дочери Михаила Петровича.

Михаил Петрович же в 1917 году уже был женат на Клавдии Алексеевне, с которой у него родилось ещё пятеро детей.

Братец рассказывал, что его отец, будучи ребёнком, был в гостях у Михаила Петровича в Ильинском: «Мария, Вера, Софья жили в Перми, я их хорошо знал, они умерли в конце 70-х. Это были двоюродные сёстры моей бабушки. А вот прабабушка с Михаилом как-то мало общалась. Отец говорил мне, что в детстве они гостили у Михаила, он жил в двухэтажном доме, и на втором этаже жили какие-то старушки, которые все чего-то вышивали, а на лавке во дворе сидела глухонемая девочка (дочь Михаила Петровича – Нина) и все смотрела на дорогу... Стены комнаты были заклеены старыми, ещё дореволюционными газетами… Но этого дома нет, это место затоплено водохранилищем."

На этом же старом кладбище были похоронены и мой прапрадед Пётр Михайлович и мой дед Фёдор Петрович. Но вряд ли уже когда-нибудь я смогу найти их могилы. Остаётся только поклониться этой земле…

А пока мы отмывали памятник, нас беспощадно грызли огромные злющие комарищи. Особенно страдала я, так как всегда всё основное полчище «птеродактилей» из всей толпы выбирает почему-то именно меня, как более вкусный и сытный объект. Руки были заняты снимающей аппаратурой, капюшон съехал на нос, а тут ещё настойчиво зазвонил телефон. И муж, ласково так: «А что это ты не звонишь, да где ты, а я тут вот то-то и то-то….». Разговор грозил затянуться. А у меня уже билась в висках только одна мысль: «Скорей бы из этих зарослей от этих проклятых кровопийц!» И я рявкнула поласковее: «Ну, не сейчас, не сейчас! Всё потом!»



Видеозаписи я ещё не разбирала. На фотографиях надпись тоже невозможно разобрать. Но есть снимки, которые сделаны ранее и не нами. Увы, прочитать тоже до конца не удаётся.

Наконец-то, мы завершили наши дела в зарослях, наполненных одичавшими комарищами, и выскочили на свет божий.

Я как-то наивно решила зафиксировать место, хотя бы приблизительно, где лежит надгробье – старое засохшее дерево, как ориентир.


Женская половина нашей экспедиции «зализывала раны» кто слюнями, кто какими-то мазилками, примостившись на сиденьях машины.

Братец с Валерием Ивановичем покуривали сигаретки и вели неспешный разговор о своём - историческом и краеведческом… Я не прислушивалась, так как их мужское пространство коконом закрыло звук, а женщине туда не пристало вторгаться. Но по всему видно, что разговор шёл не столь информативный, сколь душевно-созерцательный. Разговор двух, понимающих друг друга человека, соединившихся в одном интересе…

Я смотрела на братца и с грустью думала, как-то так неправильно устроен мир сегодняшний, что человек, так любящий свою историю (а он историк по образованию) и вынужден на хлеб насущный зарабатывать каким-то абсолютно не его трудом, тратя на это драгоценную жизнь и силы…
Было заметно, что у обоих Валериев этот разговор о любимом деле разливается глубоким удовольствием по всему организму и душе… Я любовалась и не мешала…

Время было ещё вдосталь. Но мы изрядно подустали, в животах начинало тоскливо поднывать желание чего-нибудь попереваривать. Хотелось тишины, созерцания и еды…

Решили поменять билеты на более ранний рейс, где-нибудь перекусить и отдохнуть в ожидании автобуса. Не сговариваясь, отправились вниз по улице к Обве, где когда-то была пристань и гуляли наши предки…








Опять начинал накрапывать дождь, как будто предки, позаботившись на время нашего гостевания в Ильинском, чтобы дождя не было, намекали, что на этот раз довольно с нас впечатлений, и стали сверху брызгами подгонять к отъезду…

Прощай, Моя Земля…

Впереди ещё встреча и знакомство с родными, Березники и Пожва…

п.Ильинский - Белые вороны

А вот тут-то и началось самое замечательное!
Мы встретились с местными краеведами - Кабановым Николаем Николаевичем и Симоновым Валерием Ивановичем. Первое впечатление – вроде как такие незаметные скромные люди. Пройдёшь и не обратишь внимания - как все… Вот только глаза… Да, именно глаза, причём, у обоих, внимательные, и как будто одновременно смотрят и в мир, и внутрь себя… Такая редкость, увы, по нашим временам… Внимательные, умные, спокойные глаза. Такие глаза бывают только у самодостаточных людей, которые уже нашли своё место в этой жизни. Тихо, без суеты и излишних эмоциональных «трепыханий» занимаются своим любимым делом. А главное, понимают, что делают и зачем.

Должна сказать, что большинство старых фотографий, помещённых здесь и многие сведения взяты мной из опубликованных работа Симонова В.И и Кабанова Н.Н. Большое им спасибо за их бесценный труд.


Кабанов Николай Николаевич и Симонов Валерий Иванович





Когда я встречаю подобных людей, то в груди такое тепло разливается невероятное… Мои любимые «белые вороны». Глубоко убеждена, что именно на таких «Человеках» земля и держится…

Вот такие два любопытных человека, потратившиеся на дорогущий металлоискатель, бродят по весне в апреле-мае, когда вода ненадолго уходит в русло Обвы с затопленных улиц старого Ильинского Ищут артефакты былой истории посёлка. Радуются находкам. Даже гвоздю старой ковки…
Этот «улов» из дверных ручек, замочков, подковок, ключей, гвоздочков и множества разных старинных предметов мы увидели во дворе и в маленьком деревянном доме Н.Н. Кабанова. Что-то расположилось прямо на улице на стене сарайчика, что-то на завалинке, а что-то в доме.

Николай Николаевич с какой-то особой радостью показывал нам отрезы старинной ткани в его домашней коллекции и много различных интересных предметов, рассказывая об их предназначении.

Я с глубоким уважением и восхищением смотрела, на записи в простых тоненьких ученических тетрадках, где убористым почерком записывались какие-то генеалогические данные людей из прошлого, с пометками и пояснениями исследователя. Вот запись о Субботиных, а вот о Мокрушиных. Договорились списаться – может быть, Николай Николаевич найдёт и фотографию Мокрушина. Вот сейчас только разберусь с тем. Что уже привезла из поездок и обязательно налажу переписку с ним.

Этот дом дышал интересом замечательного увлечённого человека. И было видно, что «пространства для жизни», как это принято понимать, там нет совсем. Но весь этот дом был жизненным пространством и наполнен жизнью не только хозяина дома, но и жизнями тех, кто жил давно-давно в родном посёлке.







Благодаря работам Симонова В.И. и Кабанова Н.Н. мы многое узнали о родной земле наших предков, увидели редкие старинные фотографии, с которых на нас смотрели лица наших родных. Часто именно эти фотографии оказывались единственной возможностью увидеть, какие они были – наши предки.

Дальше мы были переданы в руки Симонову Валерию Ивановичу. Братец заранее списался с Валерием Ивановичем и тот любезно согласился проводить нас на старое кладбище, где он нашёл Субботинское надгробие.

Как писала о Валерии Ивановиче пресса: "По образованию Валерий Иванович историк, по профессии журналист-газетчик, по увлечению - фотолюбитель. Объединив обретенные навыки и знания, попробовал себя на поприще популяризации прошлого края. Результатом этого и стала книга-фотоальбом «Ильинское и ильинцы на фотографиях»".

Я подумала про себя, что вот такие «белые вороны» должны быть хранителями музея. Потому что музей надо любить и понимать. Но, в рассказах краеведов «читалось между строк», что их даже к фондам музея особо-то не подпускают….

«Люди, эх, люди… - подумала я – Что ж мы так застреваем в болоте отношенческой суеты, в своих каких-то мелких интересах, тормозя, а порой просто разрушая большОе и вечное?...» И снова вспомнила, как ратовали и радели за это «большОе» служители-ильинцы Строгановской вотчины и первые хранители музея.

В музее мы купили себе на память по кружке с видом Ильинского, да небольшой проспект по экскурсиям.

Итак, вот основная цель нашего путешествия – старое кладбище… Но это уже следующий рассказ…

п. Ильинский - Разочарования и очарование

Ну, из песни слов не выкинешь. Хочу только оговориться, что это чисто субъективные мои впечатления и, вполне возможно, что я ошиблась в своих выводах.

Валерий зашёл раньше меня в кабинет и уже разговор был в разгаре между ним и руководителем музея.
Сложилось ощущение, что от слов «из Москвы… хотим…» она провалилась в такой страх, кажется, уже не понимала вообще, кто мы и зачем «нагрянули». Вечный неизменный страх «маленького» русского человека – Чеховский персонаж – перед проверками, особенно нежданными…. Мне было как-то от этого неловко и грустно. Нам даже не предложили сесть.

Я решила поправить ситуацию, напомнив, что писала им на электронную почту много раз, просила о встрече. Директор испугалась ещё больше и сала оправдываться, что ничего не получала. Говорила, что , вероятно, письма попали в спам. И сегодня же она немедленно посмотрит…

Я же поняла, что почта вообще не открывалась или письма просто игнорировались, потому, что, либо не хотелось отвечать, либо нечего было ответить, либо просто человек не в теме вообще. Это как-то не укладывалось у меня в голове с образом музейного работника при таком замечательном музее.

Валерий что-то ей говорил о передаче реликвии, подписывали какие-то акты передачи и просили показать из фондов музея фотографии нашей родни.


Слышала нас испуганная тётенька или нет – остаётся загадкой до сих пор. А у меня в тот момент уже закралось сомнение, что наше фото вообще донесут хотя бы до архива музея, не говоря о реставрации. Но всё-таки ещё тлела надежда, что что-то нам покажут или поищут…
Правда Валерию предложили провести экскурсию. Но он отказался, т.к. уже был на ней в прошлый приезд, а сегодня нас ждала встреча с краеведами.
Я же подумала – какой контраст моей встречи в музее Пермского Университета и здесь, в Ильинском. От первой встречи осталось душевное тепло и глубокая благодарность работникам музея. От второй – разочарование, которое усилилось, когда мы долго-долго прождали, что нам принесут запрошенную фотографию Мокрушина, а, оказалось, что никто даже и не собирался этого делать, хотя кивали головами.
Правда, мы внимательно осмотрели музей. Нашли интересные для нас экспонаты, фотографии в самой экспозиции. В частности, фотографию служащих майората, где был и брат наших прадеда и прабабушки – Михаил Петрович Субботин. Позднее мы это фото увидели в материалах краеведа Николая Николаевича Кабанова с пометками, кто есть кто. Крайний справа стоит – Михаил Петрович Субботин.


Музей реально богатый, интересный. Материалы собирались почти сотню лет. И было видно, что многое сделано в далёкие времена, когда формировался музей.
Сами же коллекции начали формировать ещё в начале XIX века: археологические находки, картины крепостных художников Прикамья, предметы звериного стиля. В вотчинском архиве Строгановых хранились документы аж с XVI века и образцы продукции Строгановских заводов.

Служащие увлекались научной и собирательской деятельностью.

Музей заслуживает внимания. Поэтому привожу описание его экспозиций более подробно.
Археологическая коллекция, собранная к 1856 году Волеговым В.А. (1807-1864) насчитывала уже более 7000 предметов. Василий Алексеевич – выходец из крепостных крестьян, управляющий Строгановским имением, историк, археолог, этнограф. Жил и работал в Ильинском.

Затем коллекция перешла семье Теплоуховых, которые продолжили собирательство. На основе уже их коллекции в 1902 году был издан большой атлас «Древности Пермской чуди». Труды Теплоуховых по этнографии не потеряли научной значимости до наших дней.

Многое пропало за смутные годы революции и гражданской войны. Но в 1923 году в Ильинском был всё-таки открыт музей. Инициаторами его создания выступили бывшие Строгановские служащие.
Серебренников Н..Н. (08.07.1900, Верхние Муллы Перм. губ. - 21.05.1966, г. Пермь), стал первым директором музея. Выходец из Ильинского, сын местного священника и учительницы. В дальнейшем музейный работник, собиратель основных коллекций Пермской государственной художественной галереи (ПГХГ), в т. ч. - одной из уникальных коллекций – пермской деревянной скульптуры, историк искусства Урала и Прикамья, организатор и первый председатель пермской организации Союза художников, в 1925 - 1949 гг. – директор Пермской художественной галереи, в 1949 - 1960 гг. – главный хранитель галереи, общественный деятель.


Чуть позже сотрудником музея стал Алексей Александрович Вологдин. Ученик Ф.А.Теплоухова. До революции он работал в лесном отделе Главного Управления вотчиной Строгановых. Ильинцы его запомнили, как прекрасного художника. Изготовлявшего декорации для местного театра, музыканта, организатора квартета при доме Ильинского общественного собрания. В музее хранятся статьи Вологдина по истории края. В том числе уникальная роспись «Объяснения к альбому рисунков и карт по истории рода Строгановых»

Во время Отечественной войны музей был закрыт, и значительная часть его коллекции пропала. В.З. Разумов, комиссар эвакуированного госпиталя, размещённого в Ильинском, в подвале дома, где в своё время жил управляющий, обнаружил библиотеку, и огромный баул. Туго набитый старинными, главным образом французскими письмами. В библиотеке были уникальные издания и рукописные листы. В 1943 году госпиталь отправлялся на фронт, и прихватили с собой часть материалов. Чтобы отвести в Москву. Увы, след этих бумаг не отыскался до сих пор.

В 1944-54 годах музеем заведовала Антонина Григорьевна Кузнецова, сестра А.Г. Шайдурова, первого замечательного фотографа Ильинского музея. Музей насчитывал тогда 2344 единицы хранения. Это было всё, что смогла спасти Антонина Григорьевна после закрытия «первого» музея. В возрождении музея активное участие приняли местные школы.

В 1964 году директором музея становится Геннадий Алексеевич Алексеев. С его именем связано возрождение музея. Он смог убедить местных людей в нужности этого дела, и они стали приносить экспонаты, делились воспоминаниями.
В начале 70-х годов активизируется культурно-массовая работа. Директорами в это время были В.А. Сухарева. Затем А.Д. Жданова. Музей начал оснащаться техническими средствами.

В музее трудились профессиональные историки: О. Кутьев, Н. Голохвастова, А. Лепихин, Н. Соболев, О. Отавин и др.
Экспозиция музея весьма разнообразна. Конечно, это история Ильинского и Строгановской вотчины в XVIII – и начале ХХ в.

Особое место занимает Информация о деятельности «крепостной и посткрепостной» интеллигенции из служащих имения: иконописная мастерская; светская живопись; театр; библиотеки; школы; и фонд семьи Теплоуховых, архив Правления Пермского нераздельного имения Строгановых.

Отдельный раздел музея посвящён старообрядчеству, крестьянскому и купеческому быту.

Есть и уникальнейшие экспонаты: список первой дарственной грамоты Ивана Грозного о пожаловании Строгановым земель в Прикамье; Строгановский бильярд XIX в.; деревянный велосипед «костотряс» первой половины XIX в.; коллекция крестьянской росписи по дереву «обвинская роза»; личные подписи Строгановых и управляющего Санкт-петербургской конторой А.С. Куницына (учителя А.С. Пушкина в лицее).





Личные вещи семьи Теплоуховых – украшение музея.

Представлено и древо Строгановых. (Снимать пришлось кусочками – мои технические возможности оказались слабоваты)


Чтобы просмотреть внимательно всю экспозицию музея, потребовался бы не один день. Мы же обошли музей обзорно, т.к. пришли краеведы. Их приход именно в музей оказался очень полезным. Потому, что именно они «ткнули нас носом» в нужные документы и фотографии.
Напоследок мы сфотографировались группой вместе с работниками музея на фоне исторических портретов.